www.poemhunter.com/i/ebooks/pdf/joseph_brodsky_...

Переехать в Питер.

www.ruspioner.ru/university/m/single/2660

fanfics.info/blog

Странным и пугающим является не то, что мой мозг в принципе генерирует такие вещи, а то что для меня стирается грань между сном и реальностью.

Вот едет он целый день по густому лесу, все не находит дороги. Так и ночь его застала, и тут вдруг видит он красный шелковый шатер на дне оврага.
- Богом клянусь, - говорит Ланселот, - в этом шатре проведу я сегодня ночь.
Спешился он, привязал коня у шатра и снял доспехи. А внутри оказалась постель, и он лег на нее и уснул в печали.
И часу не прошло, приехал рыцарь, владелец того шатра. Он подумал, что это его возлюбленная спит в его постели, и вот он ложится подле сэра Ланселота, заключает его в свои объятья и начинает целовать. Как почувствовал сэр Ланселот, что его целует кто-то с жесткой бородой, выскочил он легким прыжком из постели, а рыцарь - за ним.

Вообще-то надо бы сначала дочитать "Храм", а потом уж писать многометровые простыни, но сил моих больше нет, я задолбала этими веймарскими ребятами всех и вся, и мне всё еще необходимо высказаться.

Для начала надо оговориться, что очарована я не столько литературой, сколько персоналиями и эпохой (называть Эпохой период в полтора десятка лет ой как странно, но что поделать), хотя жанр беллетризованной биографии определенно стал одним из моих любимых. Почему? Да потому что, например, восхитительно-молодой карикатурный Оден, студент Оксфорда, с невероятным пафосом Заявляющий, что все свои Работы, он непременно даёт читать своему другу Брэдшоу (читай - Ишервуду), потому как тот Гений, Не Могущий Ошибаться, и вообще вся англоязычная литература находится в Его руках, ни больше ни меньше. Ишервуд же, тем временем, носится со своим первым и пока единственным рассказом, не в силах его ни закончить, ни опубликовать.
Разве не очаровательно?
Самое поразительное в этой истории то, что Оден-таки станл чуть ли не самым значимым англоязычным поэтом XX века. (Ишурвуд, правда, возложенных ожиданий не оправдал, но чья тут вина - его или обстоятельств, судить сложно, да и кое-что из него всё-таки вышло.)

В том же Спендеровском "Храме" есть такой монолог персонажа по имени Иоахим Ленц, который списан с Герберта Листа (хотя скорее даже им и является):
— А зачем тогда ты делаешь фотографии? - не унимался Пол.
— Разве я тебе не говорил? Для себя и своих друзей. Просто на память о мальчиках и прочих вещах, которые я увидел и метко снял, как охотник, который вешает у себя в охотничьем домике черепа и набитые головы. Что мне по душе, так это правда о том, каким было в некий миг нечто, меня поразившее. Всё это прямо противоположно искусству. Даже такой скверный рисунок, как этот, - он указал на стену, где висело изображение двух моряков, смотрящих на пристань, - отделяется от того момента, когда он был создан, и существует только в тот момент, когда на него смотрят. А в фотографическом снимке мне нравится то, что он всегда выглядит точно так же, как вмомент съемки. Он фиксирует мгновение, которое стремительно отступает в прошлое. Твоя детская фотография выглядит старше, чем когда-либо будешь выглядеть ты, даже в девяносто лет. Делая снимок, фотограф одновременно его бальзамирует. Мне это нравится. Это очень забавно. Фотография - это комедия жизни и смерти. Порой комедия страшноватая. Под живой плотью скрыты белые черепа погибших солдат.

Вот это ровно тот эффект, который присутствует в этих полу-романах полу-биографиях. Ты видишь перед глазами молодых, наивных, прекрасных людей, которые умерли десятилетия назад, успев к тому времени изрядно измениться, поумнеть и состариться. И тем не менее, читаешь - и видишь их перед глазами.

Это было, так сказать, под номером "раз". Под номером "два-с" - о том, что собственно происходило тогда в Германии не с точки зрения политики, а с точки зрения простой человеческой.

— Вся моя семья, — сказал он, — сплошь коммерсанты, настоящие буржуа, кроме дядюшки-генерала, который никогда не был женат и поэтому никому не внушает доверия.

Глупая я, когда думала о периоде, представляла как же здорово, наверное, было в Веймарской республике, если молодые многообещающие англичане выезжали туда пачками - учиться, публиковаться и определенными способами развлекаться, никогда не задумывалась о том, что весь культ свободы тела и свободы духа и крутился-то только вокруг этих самых молодых англичан и обеспеченных немцев (тему мальчиков-проституток пока даже не затрагиваю), в то время как старшее поколение смотрело на всё это стиснув зубы.

Видишь ли, в Гамбурге англичане славятся аморальным поведением. Вот почему в Санкт-Паули так любят английских моряков.

Старшее поколение жило в довоенную эпоху, когда все ценности средних слоев общества казались незыблемыми, материальными. <...> Что и в самом деле сделало новое поколение столь непохожим на старое, так это инфляция. Примерно за год деньги в Германии полностью обесценились. Для того чтобы отправить письмо, нужно было наклеить на конверт марку за миллион. Чтобы купить буханку хлеба, надо было набить чемодан банкнотами и надеяться на то, что успеешь добежать до булочной, прежде чем цена буханки подскочит и купить ее будет уже невозможно. <...> Новое поколение нуждается в деньгах совсем не так как родители. .разумеется, хотя бы для того, чтобы заниматься тем, чем нам хочется, немного денег иметь мы должны. Но какой смысл постоянно копить деньги, если в один прекрасный день все они могут обратиться в ничто? Да и имущества нам много не надо. Все, что мы хотим - это жить, жить, а не приобретать вещи. А на солнце, воздух, воду и занятия любовью кучи денег не требуется <...>
— Значит, молодежь, самостоятельно строящая свою жизнь, и есть та самая новая Германия? Значит, это и есть Веймарская республика?
— Да, для очень многих представителей нашего поколения это именно так. Возможно, после всех испытаний, выпавших на долю Германии, мы, немцы, просто устали. Быть может, после войны и нескольких лет голода нам, чтобы перезарядить свои жизни, как батареи, необходимо поплавать и поваляться на солнышке. Нам нужны наши жизни, ведь мы должны прийти на место людей, которые уже превратились в покойников.

Они так искренне верили во всё это - в возможности нового поколения, новой Германии, всего нового и лучшего. Они и заслуживали этого счастья в разы больше чем мы сейчас. Мне плакать хочется, ей богу.

arabiannights.diary.ru/p177129524.htm
Я ничего не знаю о Лоуренсе Аравийском кроме того что в одноименном фильме его играл Питер О’Тул, но УЧЕБНИК О ЛЮБВИ К ЗАПЯТЫМ и СКАРАЛЬНЫЙ ТЕКСТ О ДВОЕТОЧИИ.

Кристофер и все-все-все
londonandall.com/2010/11/18/%D0%BA%D1%80%D0%B8%...

да и вообще ничего такой бложик